Работа остаётся там, где ей и положено оставаться

В один из недавних июльских вечеров корявые улочки-переулочки центрального Яффо стали настоящим средоточением культовости на отдельно взятом гектаре типичных израильских трущоб. На Блюмфильде, в логове «красной торсиды», экстазировали прижатые друг к другу фаны, но не футбольные, по обыкновению, а притопавшие сюда со всей страны поклонники культовой рок-группы «Scorpions». Всего в нескольких кварталах северо-западнее, на сцене театра «Гешер», давали легендарный спектакль «Юнона и Авось», признанный визитной карточкой культового же московского «Ленкома». Пока на Блюмфильде зажигал Клаус Майне сотоварищи, зрители в «Ноге» внимали волшебным звукам «Ты меня никогда не забудешь» в исполнении Дмитрия Певцова, заменившего, на время, Николая Петровича Караченцова в роли графа Резанова.

Следующим утром мы уже беседовали с популярным актёром театра и кино в одном из уютных кафе на набережной Нетании.

Наступивший день для Певцова не был будничным – народному артисту России аккурат в разгар заграничных гастролей «стукнуло» сорок два года, с чем я его сразу и поздравил. Дмитрий поблагодарил сердечно, и в глазах его не укрылась вполне понятная грусть, по поводу того, что общество Ольги Дроздовой, тем более в собственный день рождения, ему пришлось бы по душе чуть больше, нежели изрядно надоевшие компиляторы с их бесконечно скучными вопросами.
Поэтому, для начала, я решил уточнить по-еврейски финансовые аспекты дела:

- Говорят, что устав от назойливости журналистов у себя в Москве, вы теперь даёте интервью за деньги, или не даёте вообще. Интересно, сколько же это мы сегодня сэкономили?

- Я думаю, штуки две долларов, это точно! Я действительно, либо не соглашаюсь на интервью вовсе, поскольку надоели жутко одни и те же вопросы за десять лет, либо, если очень хотят, я говорю: «О*кей, платите!». Мне всё это уже давно не нужно, не интересно… Так, пустое времяпровождение!
Периодически, правда, особо настырным репортёрам удаётся поймать меня на нужной волне, мол, пожалуйста, дайте интервью, мы вас так хотим, вас вообще все так хотят… Короче, я соглашаюсь зачем-то, а потом жалею. Ведь мне же приходится редактировать всё это, делать чужую работу, за которую кто-то получает деньги. Нередко человек, с которым встречаешься для беседы, не обладает никакой предварительной информацией. Процентов девяносто интервьюеров попросту малопрофессиональны.

- Вы достаточно много играете в театре и снимаетесь в кино. Вам по ночам герои ваши снятся?

- Нет, не снятся! По той простой причине, что я вообще снов не вижу никаких.

И слава богу, что работа остаётся там, где ей и положено оставаться!

- Среди ваших ролей есть такие, в которые хотелось бы облачиться заново, что-либо переиграв по-другому?

- У меня нет никакого желания что бы то ни было поправлять из ранее сыгранного в силу твёрдого убеждения в том, что попытки сожалеть о прошлом равнозначны плеванию в будущее. Как случилось, так и должно было быть. К моей вящей радости, всё что я играю, скажем, в театре, живёт и продолжает жить вместе со спектаклями.

- Муж с женой на одной работе – вокруг этого всегда крутится масса мнений «за» и «против».

- Что касается нашего семейного дуэта с Ольгой Дроздовой, то у нас настолько различные графики гастролей, спектаклей и съёмок, что, даже живя в Москве в одной квартире, мы пересекаемся в ней, зачастую, только по ночам. При таком раскладе, возможность вместе поработать в том или ином проекте превращается в дополнительный вариант увидеться лишний раз и пообщаться. От таких контактов на службе мы получаем с Ольгой взаимное удовольствие, тем паче, что помогаем друг другу, как и положено настоящим профессионалам.

- А вы не путались, когда, в один и тот же день, с утра приходилось воевать с супругой персонажами в «Остановке по требованию», а вечером вместе ужинать на семейной кухне?

- Возвращаясь со съёмочной площадки мы, конечно, можем ещё что-то обсуждать из сыгранного, но, в целом, отлично помним, что в своём доме мы – муж с женой, живущие в любви и согласии не по сценарию, а по жизни.

И никакой путаницы!

 

- Вы как-то огорошили всех высказыванием, что кино стало для вас делом скучным и неинтересным. Зачем же тогда снимаетесь? - Собственно говоря, снимаюсь я только в тех проектах, которые мне по-настоящему любопытны. Если мне нравится материал, или конкретный режиссёр, или компания партнёров по съёмкам, то не откажусь от участия даже в эпизоде.

Но кино действительно нравится мне гораздо меньше, нежели театр, потому что оно является «кусочковым» искусством. Маленькие короткие эпизоды, максимальная продолжительность самого длинного кадра – минут десять-пятнадцать, в зависимости от плёнки. Будучи ярким представителем любителей самого процесса, я выбираю театр, поскольку именно там происходят процессы, определяющие твою принадлежность к актёрской профессии. А в кино… может сниматься любой человек, даже Шварценеггер.

- Бывает так, что вы сыграете роль, и относитесь к ней критически, а зрителю нравится! Как воспринимаются вами подобные иррациональности?

- Меня уже много лет мало волнует, как относится зритель к тому, что я делаю.

Ведь я значительно лучше и больше любого зрителя знаю о себе и о своей работе. Даже мнения профессионалов и людей мне близких я делю на определённое количество цифр. Для меня важны, прежде всего, именно мои субъективные ощущения.
Зритель, как бы жестоко это не звучало, в большинстве случаев… просто дурак! В полном зрительном зале на 800 мест, на самом деле, только 4-5 человек по-настоящему понимают и чувствуют то, о чём поставлен спектакль. Если кому-то нравится то, что я делаю, то я рад, что доставляю своей работой удовольствие, но на моё собственное, возможно критическое, мнение, это никак не повлияет.

- Какие российские фильмы, вышедшие на экраны в самое последнее время, вызвали у вас чувство радости за отечественный кинематограф?

- Прежде всего, наверное, это картина Димы Месхиева «Свои». Смело могу отнести к «радостям» фильм Филиппа Янковского «Статский советник». «Турецкий гамбит» мне нравится. Работы Алексея Учителя пришлись по душе, «Прогулка» и «Дневник его жены». Последний фильм я, правда, не очень понял…

- У нас в Израиле, на недавнем первом ашдодском кинофестивале, демонстрировалась весьма своеобразная картина Ренаты Литвиновой «Богиня. Как я полюбила». Было бы здорово узнать ваше мнение об этой работе.

- Ничего не получится, потому как я её не видел. Рената Литвинова? Очевидно такие люди нужны в искусстве, но лично я не уверен в том, что она имеет к искусству какое-либо отношение. Впрочем, рассудить здесь способно только время. Лет тридцать пройдёт и станет ясно – настоящее здесь было что-то, или только дутое.

- Вольно-невольно, но я не могу пройти мимо вопроса, которым вас, скорее всего, уже изрядно достали. О том, как Певцов пополнил ряды певцов…

- Интерес к вокалу возник у меня лет пять назад, во время моего участия в мюзикле «Метро». Тогда же в студии, вместе с Николаем Парфенюком («ленкомовским» композитором, пишущим музыку к фильмам и театральным постановкам. – Прим. Авт.) была записана и первая моя песня, которую он мне подарил. Поработав на новом уровне некоторое время, я понял, что песни под гитару, которые я исполнял на частных вечеринках и профессиональный вокал, - это не совсем одно и то же. Как следствие, мой певческий уровень пятилетней давности и нынешний – это две большие разницы. Моё желание научиться петь профессионально привело меня к участию в мюзикле «Иствикские ведьмы», где именно так петь и требовалось.
Я брал уроки вокала и частным образом, и с музыкальными руководителями проектов, в которых был занят. Параллельно с этим, мы с Парфенюком успели записать целый диск песен на его музыку, который называется «Лунная дорога». На основе всего этого была создана и программа, своеобразный музыкальный моноспектакль, с которой я немало гастролирую по России.

- Так или иначе, вы неоднократно подчёркиваете отсутствие у себя претензий на собственную эстрадную нишу. Однако ж ведь, в вашем случае, ниша занимается автоматически!

Кто же пройдёт мимо такой экзотики, как концерт или диск Певцова?
 

- У меня нет никаких иллюзий относительно своей гипотетической эстрадной «звёздности», мне вполне хватает всего этого на актёрском поприще. Я не хочу быть в ряду, может быть, замечательных исполнителей, а, может быть, и восьмидесяти процентов бездарностей, которые нашу эстраду составляют. Я пою в своё удовольствие. Иногда сам, иногда совместно с теми, кто мне нравится и подходит.
С удовольствием поработал с Дианой Арбениной и Светланой Сургановой, принял участие в проекте Алексея Кортнева "Zirkus" – всё это произошло тогда, когда, собственно, я уже был в оптимальной вокальной форме. Да и к участию в «Юноне и Авось» получилось подойти в полной готовности.
Мне нравится петь со сцены вживую. А уж будут ли раскупаться мои диски, и буду ли я гастролировать по городам, или просто по клубам, - мне это абсолютно всё равно.

- В экранной жизни вы, как правило, супермен! А как вы решаете «неразрешимые» проблемы в жизни повседневной? Скажем, приходится ли вам испытывать ощущение бессилия, беспомощности?..

- Мой экранный имидж, говоря по-простому, - это не моя проблема. Тем более, что в последнее время я снимаюсь, в основном, в драматических ролях, совершенно не связанных с некоей сильной мужской харизмой. Мне и комические роли стали перепадать в кинематографе. Что же касается театра, то там я давно играю очень широкий спектр, от неврастеников до героев.
В обычной жизни у меня, как и у всех людей, случаются самые разные «ситуации», но, в отличие от своих экранных героев, я редко испытываю какие-то сильные эмоции. Не умею ни сильно расстраиваться, ни сильно радоваться. Последние лет тридцать не припомню, чтобы я чего-то там панически боялся или плакал от бессилия.

- Это точно! Даже когда, недавно, у вас в Москве, прямо из подъезда, угнали любимый мотороллер, вы просили милицию отпустить и не наказывать пойманных ею воришек.

- Я давно живу по принципу «кому плохо – тот и виноват». Если я от кого-то, образно говоря, получаю «по башке», то нужно смотреть, что там неправильно у меня внутри. Поэтому я совершенно спокойно отношусь к тому, что меня могут обмануть, развести и всё такое. Сущая ерунда, по сравнению с мировой революцией!

- Среди тех, кто заглядывает в нашу арт-рубрику, – немало представительниц прекрасного пола. Думается, им интересно было бы узнать, что их кумир думает о любви.

- Это не я придумал, так в Писании говорится: «Любовь – есть Бог, Бог – есть любовь!» В каждом человеке есть искры Божьи, искры любви. Это не только отношения между мужчиной и женщиной, между родителями и детьми или между друзьями…

Любовь – это то, из чего создан весь наш мир!

Это просто необходимо чувствовать душой, уметь отдавать и принимать.

- Давайте коснёмся и любви другого рода, более приземлённой, бытовой… Скажем, насколько вы любите смотреть телевизор?

- Моя жизнь отличается чудовищной нехваткой свободного времени, поэтому, когда оно появляется, и есть возможность «упасть» на диван, – одним из самых любимых моих занятий становится переключение телевизионных каналов. Благо имеется «тарелка» с десятками станций, и есть где разгуляться с пультом. Если говорить об особых телепредпочтениях, то это передачи о животных и новости в разном исполнении.
Конечно, хотелось бы отдаваться более чтению, как делает мой друг и коллега Сергей Чонишвили, но, повторюсь, катастрофически не хватает времени. И чтиво моё составляет, в основном, профессиональная литература, связанная с подготовкой к участию в том или ином проекте.

- А кулинарные пристрастия? Ходят слухи, что вы манную кашу обожаете…

- Вы же сами сказали – слухи! Вообще-то, я к еде не привередлив. При необходимости, потребляю всё, что угодно, хоть и в состоянии отличить свежеприготовленный продукт от замороженного. Какие блюда люблю по-настоящему? Те, что готовит моя жена.

- Представьте себя счастливым обладателем двух билетов: один – на финальный матч чемпионата мира по футболу, а другой – на самый модный спектакль театрального сезона. Куда вы отправитесь, на стадион или в театр?

- О стадионе я, может быть, и подумал, когда бы речь не шла о футболе, который меня совершенно не прикалывает.

Вот если б вы назвали автогонки!..
Что касается модного спектакля, то я не совсем понимаю, какой смысл вкладывается в понятие «модный». У нас в Москве принято называть так некоторых молодых режиссёров, но это всё такая волна, и время в итоге всё рассудит. Я бы сходил на такой спектакль, о котором много говорили в среде профессионалов. Москва – город большой, но, в театральном смысле, довольно компактный. На частые премьеры собираются толпы бомонда. Я же никогда не пойду на спектакль, не услышав о нём того, что мне необходимо слышать.

- Каким же московским постановкам всё же посчастливилось преодолеть все барьеры на пути к требовательному зрителю Дмитрию Певцову?

- Наверное, хоть это и не совсем новая работа, я бы отметил спектакль по главам величайшего русского романа «Война и мир», увидевшую свет в Мастерской Петра Фоменко.

- Какие впечатления на вас производит Израиль?

- Я объездил множество разных стран от Японии и до Колумбии, так что мне есть с чем сравнивать. Израиль – это второе место на земле, где я могу совершенно спокойно оставаться более трёх дней и мне не хочется домой. Думаю, я бы здесь мог прожить долго, если бы была возможность работать, заниматься любимой профессией.
Мне нравится эта страна. Она, конечно, Богом поцелованная, в ней особая своя энергетика… При этом есть море, солнце, пальмы… Какое-то хорошее сумасшествие здесь царит.
Я понимаю, разумеется, что здесь много своих специфических проблем, как и везде, наверное. Но я, приезжая сюда работать, могу одновременно и отдыхать, - это здорово!

Попытки сожалеть о прошлом равнозначны плеванию в будущее

Беседовал Дмитрий Айзин

Материал опубликован на сайте http://www.maxi.com.il/